В семнадцать лет он уже работал в нескольких дизайнерских студиях, с 1972 по 1976 принимал участие в ряде общественных выставок живописи, в 1977 начал создавать картины большого формата с использованием различной техники.

В 1978 году Луис открыл для себя мир европейских комиксов, творчество Энки Биляля и Мебиуса. Художник начал публиковать собственные комиксы в различных журналах фантастической направленности. В 1979 года Луис уволился из студии дизайна и полностью посвятил себя рисованию комиксов. В 1983 году началось сотрудничество художника с издательством “Norma Editorial”, что и принесло ему международное признание. Луис выступает как автор обложек для книг европейских и зарубежных издательств, а также обложек журналов.

С 1990 года художник предпочитает заниматься независимым творчеством, сводя к минимуму работу на заказ. В 1992 году выходит первый сборник работ Ройо — “Women”, который получает широкую известность и переиздается в США. Большой популярностью пользуются и последующие сборники Луиса Ройо: “Malefic” (1994), “Secrets” (1996), “Dreams”(1999), “Prohibited Book” (2000).

Более подробно можно прочитать на сайте http://www.exposter.ru.

*www.mirf.ru

С творчеством испанского художника Луиса Ройо так или иначе знакомы все, хотя имя художника, чьи работы украшают книги, календари, диски, видеокассеты в России пока известно лишь любителям фантастической живописи. Картины Ройо фантастичны, порой жутковаты, но всегда красивы и таинственны. Полуобнаженные женщины в странных доспехах, мечи, кинжалы, ночные птицы, взгляды в темноту и из темноты, тревожные пейзажи — во всем этом сплетаются каноны популярного жанра фэнтези и испанские национальные традиции.

Сеньор Луис, вы с готовностью согласились приехать в Россию, несмотря на то, что про нашу страну пишут и говорят всякое. Вам не было страшно?

Я был очень рад возможности приехать в Россию. Я вырос в семье, которая симпатизировала республиканцам и Советскому Союзу. Для моих родителей ваша страна так и осталась несбывшейся мечтой. Когда я получил приглашение, я, в первую очередь, подумал о них, о том, что могу сделать то, что они не смогли. Мир изменился в лучшую сторону и у вас, и у нас. У нас нет Франко, и вашу страну теперь тоже можно назвать свободной. Россия и Испания вообще во многом схожи, и исторически, и духовно. Мы одни из всей Европы не признали Наполеона, мы пережили диктатуры, мы не потеряли себя, свою национальную индивидуальность. Может быть, поэтому мы так хорошо понимаем искусство, культуру друг друга.

Китайцы говорят, что нет ничего хуже, чем жить в эпоху великих перемен. А что об этом думаете вы, ведь теперешняя Испания и Испания Франко очень отличаются?

“Великие перемены” в Испании как раз пришлись на мою юность, и я вспоминаю ту эпоху с большой нежностью. Конечно, были трудности, была неопределенность, некоторые люди, привыкшие жить в устоявшемся, ограниченном мире, боялись, но я и большинство моих сверстников были просто счастливы. Пробуждение свободы — это ни с чем не сравнимое чувство. Хорошей диктатуры быть не может, человек должен сам решать, как ему жить, что думать, что говорить, что делать.

Хотя Испания и не очень большая страна, но в ней есть разные области, очень отличающиеся одна от другой. Каталония не схожа с Кастилией, а галисийцы смотрят на мир иначе, чем баски. На крутых поворотах такая “пестрота” создает определенные проблемы, но их можно решить.

Я знаю, вы пережили нечто подобное через несколько лет после нас, так что вы мои ощущения наверняка поймете. Теперь Испания — свободная страна, в которой удобно и легко жить, а нынешняя молодежь о генерале Франко и его “порядке” не только не сожалеет, но даже не знает. И я считаю это справедливым и правильным. Конечно, проблемы есть и сейчас, и будут всегда, жизнь не может быть полностью безоблачной, но все это разрешимо.

Давайте поговорим о вашем творчестве. Вы считаете кого-то из знаменитых испанских художников своим учителем?

Всех вместе и никого в частности. Я не могу сказать, что повторяю Веласкеса, или Гойю, или Дали, хотя в моих картинах и проступает сюрреализм. Хотя Испания и в самом деле имеет очень богатые художественные традиции и активное настоящее. У нас люди очень интересуются и историей культуры, и ее современным состоянием, а изобразительное искусство, живопись в нашей стране всегда была в почете. Идет постоянный обмен идеями, настроениями. Появляются новые интересные художники, проходят выставки, так что есть что посмотреть и кроме Луиса Ройо.

Сеньор Луис, в ваших картинах иногда присутствует не то чтобы шокирующее начало, но нечто пограничное. Создается ощущение, что вам нравится ходить по краю, смеяться над смертью, над какими-то всемогущими силами.

Это, опять-таки, следствие того, что я испанец. Наше отношение к смерти, к опасности пронизывает всю нашу культуру, беря начало от народных обычаев и традиций.

И ее тоже. Все — музыку, поэзию, танец, изобразительное искусство — у нас пронизывает ощущение свободы от страха перед смертью. Это заметно и у Гойи, и у Дали, и в народных песнях, и в поэзии Лорки. Мексиканцы, впрочем, пошли еще дальше. Они откровенно смеются над смертью. Русские, как мне кажется, тоже ее не боятся, хотя о нашем сходстве я уже говорил. Но вы относитесь к этой теме серьезнее, трагичнее, монументальнее, севернее, ну, а мы где-то посередине. Мы не смеется и не бросаем обреченный вызов, мы иронизируем и живем, и идем вперед, не опуская головы и, по возможности, улыбаясь.

Но вы правы: нож, меч, кровь, тьма, странные тени, ощущение находящейся поблизости смерти, какая-то ярость, предчувствие безнадежного боя в моих картинах есть. Существование смерти — важнейший аспект человеческой жизни, если можно так сказать. Зачем же от этого прятаться? Сказано же, что нужно принимать то, что не в силах изменить. У художников из Германии, Франции, даже Италии существует некое внутреннее сдерживающее начало, запрещающее им рисовать подобное, или же, если они все же рискуют, это является несколько неестественным.

В изображениях ваших женщин ощущается нечто кошачье. Вы любите кошек?

О да! У меня у самого есть кошка-старушка. Ей четырнадцать лет, и я этим очень горжусь, ведь везде пишут, что они живут меньше. Я люблю этих зверей за грацию, загадочность и за то, что они сами по себе, хоть и рядом. У них есть чувство собственного достоинства.

А есть портрет вашей кошки?

Нет. Хотя это идея (смеется).

Вы несколько раз говорили о сходстве Испании и России, и о симпатии к нашей стране. Вы согласились бы проиллюстрировать книги наших писателей или написать что-то на русскую тему?

Очень бы хотел. Может быть, так и будет, это такие колоссальные возможности. Знаете, я просто потрясен Петербургом. Кажется, что ты сам попал в иллюстрацию, в декорации какого-то мистического спектакля. Огромные дворцы с величественными порталами и рядом, если не в них самих, маленькие, таинственные дверцы. Серый камень, вода, статуи, а какое небо! Первый рассвет, который я здесь увидел, совершенно золотой, меня просто потряс. На следующий день я специально рано встал, чтобы увидеть это зрелище снова, но увы, оно не повторилось. Да, было изумительно красиво, но по-другому, а я уже настроился на ту волну.

Но страна — это не только рассветы и стены, но и люди. Вы не разочаровались? Как прошла ваша выставка?

Не разочаровался ни в коем случае. Конечно, у вас не жарко, но, может быть, оттого, что все тепло остается в сердцах людей. И мне, и моему другу и издателю Рафаэлю Мартинесу понравились все, с кем мы встречались. А выставка прошла просто замечательно, мы привезли самые разные мои работы, чтобы создать общее впечатление, и правильно сделали. Посетителям было интересно, только у меня немного устала рука от автографов, но это хорошая усталость.

Ваши картины у нас очень популярны, хотя, к сожалению, имя художника знают далеко не всегда.

А такое часто бывает, когда вещь закончена — она начинает жить своей жизнью. Даже я иногда забываю некоторые свои работы. Вчера вот увидел на футболке у одного молодого человека свой рисунок и так и не вспомнил, когда и для чего я его сделал.

Но какую-то из своих картин вы, наверное, все же считаете лучшей, любите больше других?

Я люблю ту, которую рисую, иначе нельзя. А из прошлого... Мне очень нравилось работать над серией “Третье тысячелетие”, тем паче картины были логически связаны друг с другом, объединены и темой и настроем.

Вас не смущает, когда ваши вещи используют без разрешения направо и налево?

Коммерческий план меня мало интересует, я о нем забываю, для меня главное — процесс работы. Это самое важное, а когда вещь создана, я не то, чтобы теряю к ней интерес, но начинаю относиться ровно и спокойно. Мне даже интересно, когда мои картины помещают, на диски, календари, кассеты, футболки. Это значит: есть интерес, понимание, востребованность. Примерно так.